Послоняться

Нарушила страшную клятву, данную при получении диплома социолога: никогда не делать исследования.
Собственно, ради чего? Ради того, чтобы сделать репрезентативный опрос пользователей интернета об их политических пристрастиях, по тому тесту, который мы в начале лета запустили в Слоне. 
Игого: либералов в русских интернетах - только каждый десятый. В основном все государственники (читай, коммунисты) - это те, кто за ограничение гражданских и экономических свобод, еще нашлось большое количество социалистов - это те, кому нужен велфэр и свобода собраний.
Людей, которые хотят сами много работать, много зарабатывать, всякие трудяги и ачиверы, и еще хотят либерально-демократических реформ (то есть людей, которых я считаю нормальными людьми с адекватными ценностями) - с гулькин нос. Такие дела. 
Ну и еще мы засунули вопрос про президентские выборы. Я хотела посмотреть, сколько за Навального проголосует, потому что цифрам опроса Фонда Общественное Мнение, что его знают около 5%, кажется, россиян, доверяю. Но хотелось проверить. ФОМ там чуть ли не нагнал рейтингов Навальному, во всяком случае, я в интернетах не нашла такого большого количества людей, которые были бы за него.
Такие дела, ангел мой. 
Посмотрите тут есть 7 главных цифр. Рейтинги оппозционных политиков, которые все вместе взятые не набирают и 10%, ну и набор высказываний про политегу с процентами.

 

Я планирую поменять свой peugeot 308 на что-то более вместительное. Пежо буду продавать. Я показала его оценщику трейдин салона Major и независимому перекупщику Валере - они оба назвали одинаковую сумму: 390 тысяч рублей.

Если Вы готовы предложить больше, чем трейдин, то я могу ее продать Вам.

Машина 2008 года, двигатель 1,6/120 л.с., механика, пробег 40 тысяч, комплектация премиум (раздельный климат-контроль). Дополнительное оборудование: прозрачная крыша с функцией закрытия шторкой изнутри, дуги на крыше, задний парктроник. Комплект зимней и летней резины.

Машина покоцана добрыми соседями: добрый сосед Номер Раз в октябре скинул на крышу бутылку водки, из-за чего на лобовом стекле образовалась трещина. С трещиной я так и ездила, не меняя стекло.

Добрый сосед Номер Два поцарапал машину ключом:

Оценщик в трейдине пощупал машину гаджетом, определяющим, варились ли стойки, красились ли детальки, загнал ее на диагностику и определил, нет ли повреждений. Итого, стойки не варились, повреждений внутренних нет. Про то, какие царапины красились после моих неудачных парковок - могу рассказать при встрече.

Если Вы оцениваете мою машину на больше, чем 390 тысяч, и хотите ее купить - напишите мне, пожалуйста toniasamsonova@gmail.com

Мы прошлым летом сняли квартиру у Дагмары. Дагмара жила с детьми на Тверской-Ямской, в большом довоенном доме, в квартире с высокими потолками, уставленной техникой BORK, с огромной плазменной панелью и домашним кинотеатром. Потом муж куда-то делся и Дагмаре пришлось переехать жить к его брату на окраину Москвы, а квартиру сдавать.

Мы радостно квартиру сняли, и хотя нам и было немного любопытно, куда же делся муж, не появится ли он вдруг и не обнулит ли договор аренды (собственником квартиры числится он, а не Дагмара), мы решили, что нам повезет, что вопросов лучше не задавать, что Дагмара хорошая, и все будет хорошо.

Дагмара с детьми собиралась уехать из России, то ли в Египет, то ли в Турцию - у нее там родственники. Мы передавали арендную плату ее брату Шамилю, а Дагмаре присылали смски с поздравлениями на Новый год.

Но тут она оказалась в России и решила к нам зайти - проверить счета. Я спросила, как они пережили революцию в Египте, все ли у них в порядке.

- Ой, да мы не в Египте совсем! - сказала Дагмара. - Мы решили вернуться к себе в Грозный, мне там поспокойнее, чем в Москве. То есть когда мы в центре жили, то было ничего, тут все-таки публика получше. А когда к брату переехали на окраину, было совсем тяжело, детям тяжело, в школе, в детском саду. У меня нет денег их в платный отправить. В Грозном полегче с детскими садами и школами.

Я спросила, не страшно ли ей в Чечне? Она сказала, что там спокойнее, что там, как и везде. Что если ты ничем таким не занимаешься, то нормально. Что коррупция, конечно, кумовство, с властью все странно, но как и везде, как и в России.

Ух, подумала я - люди приспосабливаются и к землетрясениям в шесть баллов; пишут, что когда в Японии второй день трясло поменьше, то ночью даже с кроватей не вставали, поворачивались на другой бок и дальше спали. И к похищениям людей приспосабливаются и не замечают их, живут своей жизнью, будто их это не касается, главное “ничем таким не заниматься".

Дагмара ушла, и я решила погуглить по фамилиии и имени ее мужа. Коммунальные счета-то на него приходили. Первая ссылка - Amnestey International: правозащитник, похищен кадыровцами, отвезен в Центорой, подвергнут пыткам, с 2008 про него ни слуху ни духу.

То есть он сидел три года назад на этой уютненькой кухне, на которой я сейчас сижу и пишу пост, пил кофе из кофемашины борк, покупал себе ботинки в тимберленде, а потом сидел в подвале весь в крови и без зубов. А вот пришла Дагмара и ни слова не сказала про него, улыбнулась, подарила подарки для нашего ребенка, забрала квитанции и ушла.

(tonia.samsonova.net/post/4107000083)

Кузьминов против Навального - это сбивающий с толку заголовок. Кузьминов сделал большое добро, пригласив Навального обсуждать закон. Это такой красивый жест, ну и единственно возможный ответ на пост для приличного человека. Добро в том, что раньше недовольных представителей общественности к законотворчеству не допускали.

С Навальным в течение трех часов разговаривали эксперты, которые действительно закон пишут. Он им задвал вопросы и требовал отчитаться. По какому праву он это делал? По праву публичного политика, представителя мнения своих сторонников. Ну и то, что законотворцы решили это мнение выслушать - это такая игра в поддавки, конечно. Вряд ли что-либо кроме доброй воли может их к такому жесту подтолкнуть.

Наша законотворческая практика не предполагает такой возможности, когда отдельно недовольные граждане приглашаются в аудиторию для обсуждения разных норм и концепций. То есть опосредованно такое обсуждение и учитывание мнения граждан должно происходить в парламенте. Но не происходит.

Ни дебатов, ни обсуждения закона не состоялось. Предмета для спора не было - оба оппонента хотят, чтобы не было коррупции, видят для этого один путь, различающийся в некоторых деталях, но детали обсуждать не могут, потому что за их разговором наблюдают несколько тысяч человек, которые уснут, если оппоненты начнут обсуждать детали.

Ценные моменты в разговоре были. Например, Навальный - первый человек, который набрался духу публично спросить у Кузьминова, не видит ли тот конфликта интересов в том, что его жена Набиуллина - глава МЭР, для которого его вуз ВШЭ выполняет ряд контрактов.

Ответ Кузьминова в том, что глава Вуза - это не глава частного бизнеса, и университет состоит из нескольких научных коллективов, которые соревнуясь между собой участвуют в конкурсах. Если он откажется от работы на МЭР, то лишит возможности крупнейших ученых работать на это ведомство.

Я спросила замминистра МЭР Лихачева, будет ли он учитывать мнение Навального при подготовке закона? Ответ был какой-то странный - да, они и раньше учитывали, да они будут. И в тот момент, когда Алексей Евгеньевич отвечал, я поняла, что им придется придумывать в министерстве, как дальше работать в новой реальности. Когда появился новый игрок, с которым надо договариваться и что-то обсуждать.

Законы писать сложнее, чем кажется. Договориться надо не только на заседании правительства, не только согласовать редакцию закона между несколькими министерствами. Попробуйте еще с людьми обсудить. Так, чтобы к моменту принятия закона в обществе был консенсунс относительно тех норм, которые вы в него закладываете. Люди должны быть готовы жить так, как это описано в законе, тогда он будет работать.

Сейчас самый важный процесс, но процесс рабочий. Это не морталкомбат Навального и Кузьминова, не дебаты, не спор - это процесс, когда разные стороны согласовывают вариант закона. Только раньше этими сторонами были ФАС, МЭР и МИНФИН, а теперь те же и Навальный.

Ну и да, если хотите знать, Алексей Анатольевич разговаривает так, будто у него через месяц выборы.

(tonia.samsonova.net/post/3945975772/vs)

«Я родилась в Москве, моя мама родилась в Москве, моя бабушка родилась в Москве, моя семья по отцовской и материнской линии живет в Москве с начала двадцатого века. Я снимаю квартиру в вашем доме в Москве, извините, пожалуйста. Я снимаю квартиру, потому что мне хочется жить в том районе, в котором мне удобно и с тем количеством комнат, которые мне необходимы, извините пожалуйста.»

С этого вступления теперь, видимо, надо начинать свой разговор с моими новыми великосветскобуржуазными соседями в доме, выходящем фасадом на Тверскую-Ямскую. У нас тут свои правила, учтите! – говорит мне старшая по подъезду, дама в норковой шубе и норковой шапке. – Eсли кто-то эти правила выполнять не хочет, будем выселять с милицией. Она впустила мою маму в подъезд. Я услышала крики: Вы к кому, я вызову милицию. Я не знаю, откуда вы приехали. Выхожу на лестничную клетку и говорю, что это моя мама, она ко мне в гости.

Как же ей страшно. Она усилиями нескольких поколений добрались почти до самого верхнего этажа комфорта: до собственной просторной квартиры в самом центе Москвы, развесила репродукции Моне в парадном, по всем пролетам лестничной клетки, высадила растения. И теперь она забудет все русские классические романы и все Канны и Биаррицы и будет зубами впиваться в тех, кто ставит под угрозу ее комфорт и безопасность. Она будет через минуту разговора, не представившись, переходить со мной на ты. Она будет кричать и топать ногами. Флер интеллигентности и буржуазной размеренности слетит за две минуты – она превратится в скандальную бабу, грозящую мне кулаком.

Слышали вы включения из Домодедова? Корреспонденты докладывают об обстановке, на заднем фоне мат и крики. Свидетели рассказывают, что им довелось за сутки по несколько раз разнимать дерущихся пассажиров. Через сколько часов дискомфорта люди, которые могут себе позволить купить билет в Европу на новогодние праздники, теряют человеческий облик и начинают драться друг с другом и кричать матом?

Мне казалось, что стоит переехать в дорогой район, начать ходить в дорогие магазины и пользоваться дорогими услугами, и жизнь станет более комфортной. Это не так.

Я не жду от людей ничего хорошего ни в бедной, ни в богатой среде. В одном случае, люди представляют угрозу для меня. В другом, считают, что я представляю угрозу для них. Не знаю, что лучше: пострадать может либо мое здоровье, либо чувство собственного достоинства.

Я ведь сегодня сидела и плакала все утро, что моя соседка унижала мою маму, не пускала ее в подъезд и грозилась вызвать милицию. Потому что у мамы черные волосы и большой нос. И потому что соседка не доверяет таким людям. А потом вышла я, у меня поменьше нос и коричневые волосы. И соседка поняла, что мы не «лица кавказской национальности», а скорее всего евреи – евреи это уже не так страшно.

Хорошо, я перегрелась. Я беременный психованный идиот. Надо уехать далеко, за город, где меньше людей и больше елок. За 30 км от Москвы мы гостим с ребенком у моих друзей. Охраняемый поселок, всюду сосны и тишина. Вышли прогуляться перед сном. Навстречу хозяин соседнего дома с наставленным на нас (!) автоматом Калашникова: Мало ли кто ходит тут по ночам – мне было страшно, я решил выйти проверить.

Я хочу, чтобы всюду рядом со мной ходили два охранника. Я хочу, чтобы они разговаривали за меня с соседями, кассирами, водителями врезавшихся в меня машин, медсестрами и пациентками в клинике. Я хочу, чтобы они за меня проталкивались в очереди в туалет Домодедово.

Я, очень стараюсь поразмышлять о том, сколько лет дадут Ходорковскому и кто будет президентом Путин или Медведев, но у меня плохо получается. Мне физически страшно открыть дверь и выйти из квартиры.

А.САМСОНОВА: Московские власти разрешили несогласным собираться на Триумфальной площади 31 октября. Там есть свои ограничения – только для 200 человек разрешили и разрешили в определенном отгороженном маленьком местечке. Тем не менее, люди, которые отдают заявку о «Стратегии-31», еще не приняли своего решения – я имею в виду господина Лимонова, госпожу Алексееву. Они завтра скажут о своем решении. Вы можете посоветовать что-нибудь коллегам?

М.МИЩЕНКО: Ну, конечно, могу. Пусть откажутся от этой безумной идеи и не проводят акцию в этом месте. Потому что эта акция и вообще их стратегия – это театр абсурда. Они спекулируют на нашем основном законе, на Конституции и вводят в заблуждение очень многих людей. Плюс провоцируют сотрудников милиции, провоцируют обычных граждан. Я сам наблюдал картину, когда женщина не могла пройти в театр либо человек не мог пройти на свою работу. Мы уже давно об этом говорили. Они спекулируют на Конституции. У нас в Конституции прописана свобода передвижения, однако мы не можем сесть в любой понравившийся Бентли на улице и поехать. У нас прописана возможность получить медицинскую помощь, однако мы не можем зайти в элитную клинику и там вылечиться. Есть законы помимо этого. И не надо перевирать Конституцию. Они это делают, нам, конечно, обидно и мы будем бороться всеми легальными политическими методами.

Послезавтра с Максимом Мищенко - полная расшифровка эфира

"Дальше я спросила свою коллегу Тоню Самсонову, почему она не пойдет на митинг памяти Политковской. Ответ Тони удивил меня еще больше. Она считает, что митинг на Чистых прудах -- это междусобойчик маститых журналистов, сделавших себе имя в 90-х, и ей совсем не хочется идти к ним в гости, чтобы ее погладили по головке, сказав: «Молодец, либеральная девочка, наша».

Наргиз Асадова про митинг в память о Политковской

В твиттере многие мои друзья и знакомые писали, что на митинг сходили, или хотели сходить, или обязательно бы сходили, если бы была возможность. Никаких опасений, что за ними будут гоняться маститые либералы и гладить их по голове, друзья не высказывали.
Да и вообще, ходить или не ходить на митинг - интимное дело каждого. Вот некоторые мои соображения, почему не ходить:

Фотографии с митингов либерально-демократической общественности напоминают светскую хронику. Сообщения и анонсы об уличных акциях звучат как приглашения на клубные вечеринки: Приходите на Чистые пруды, там будет Явлинский, Ковалев, Юрский, Симонов, Ахеджакова, Алексеева, Болтянская, Сорокина..

Среди собравшихся много знаменитостей. Значимость события определяется уже не количеством людей на улице – на такие митинги редко приходит больше тысячи (да чего уж, больше пятисот человек) – а количеством известных лиц в толпе.

Но митинг – это история анонимная. Люди на площади, протестующий народ – это те, кто не имеет ни регалий, ни паблисити – митингующие голосуют ногами.

Митинг знаменитостей – абсурд, это не митинг – это клуб. Люди выходят на площадь как в свет, повидать своих, спросить как дела на работе, разойтись потом по близлежащим кафе, продолжить вечер в приятной компании.

Митинг в память о Политковской для меня очень важен. Помнить и через 10, и через 20 лет об убитой коллеге –  не просто солидарность. Это рациональность: не хочешь, чтобы убили тебя – не позволяй так легко убивать других. Каждый журналист это понимает, каждому журналисту не хочется, чтобы его убили – почему мы не вышли на Чистые пруды защитить себя?

Потому что митинг в память о журналисте станет настоящим только в тот момент, когда клубная история отойдет на второй план, и будет совсем не так важно, кто из известных людей счел своим долгом придти. Когда повод для того, чтобы выйти и проголосовать ногами станет важнее тех, кто, собственно пришел. В тот момент, когда митинг станет анонимным, без ярлыков, в тот момент, когда на него смогут одновременно придти и Новодворская и Проханов, и никто не обратит особого внимания на то, что они стоят на одной площади – потому что не это главное.

После "утреннего разворота" один из слушателей, с которым мы говорили по телефону в эфире, написал письмо.
И с тем, что он пишет, я, скорее, согласна

Здравствуйте, Антонина! я Олег Борисович, я очень рад, что Вы меня поняли (если поняли ...), а вот я Вашу псевдоправовую демагогию не понимаю -- даже учитывая, что Вам нужна и полезна эфирная склочка.
Законы, да, одинаковы для ВСЕХ. На то и нужна сильная полиция, чтобы принудить ВСЕХ (включая себя ...) к их соблюдению. Без всяких ссылок на где-то существующие обычаи и когда-то возникшие распри. Чтобы у моего дома кадыровская банда не расстреливала Байсарова, и моя жена не шла с работы домой по гильзам. Полиция, относящаяся и к чужакам, и к местным примерно так, как отношусь я: ровно (и весьма дружелюбно ..), -- и при том учитывающая поведенческую разницу: то, что у нас -- безусловно преступление, может в иных местах преступлением не считаться, и наоборот.

Культурные различия полиция, однако, не исправит, -- на это ШКОЛА нужна и этим надо заниматься: и приобщать к здешней чужаков, и воспитывать в здешних терпимость. В рамках здравого смысла, естественно. Мне совсем не симпатичны граждане, крестящиеся на каждый крещёный купол, -- но они мне не мешают. Граждане же, устраивающие на улицах коллективную молитву кверху задницей или перекрывающие движение крестным ходом -- мешают, и в приличном мегаполисе такое поведение нетерпимо. При всём моём с ними равноправии ....

Только и всего. Молодая знакомая, приехавшая в далёкие советские времена из Дагестана, никак не могла понять присутствие одиноких молодых женщин на вечерних московских улицах (и даже на дневных ...). Ей же прищлось объяснять, что не следует раздвигать по-мужски ноги, сидя в московском метро.

В приспособлении именно приезжих к местной культуре ничего дискриминационного нет. Моя матушка более восьмидесяти лет назад приехала в Москву из украинской еврейской глубинки -- и ничего, старательно приобщалась, даже к мхатовскому выговору, которому её учили в школе. Напротив, подчёркивание своей особости представляется неприличным -- и, говорят, на том же Кавказе не сильно приветствуется.

Так что, расселяя по России кавказцев (и не кавказцев), надобно тратить кое-какие (и немалые) усилия на их притирку к аборигенному населению. Именно в эту сторону: они здесь в гостях, на Кавказе будет наоборот. Никакие ссылки на единое гражданство и равные права сами по себе этому не помогут.